Василий Иванович Мощенский.

Из воспоминаний Е.М.Потудиной-Мощенской. Из воспоминаний старожила Н.А.Дедикова. Мощенский сам о себе. Идея о городском самоуправлении. Чиновник по особым поручениям при Канцелярии Губернатора князь Иоселиани. Взяточничество и казнокрадство Уездного Начальника К.Людвига. Первая настоящая городская смета. Супруга Анна Мощенская возмущена размером месячной зарплаты, которую сам себе установил её муж. Жёсткий контроль над доходами и расходами даёт первые результаты. Дворянин Людвиг терпит полное поражение. Первый в городе Актюбинске садово-огороднический кооператив на месте нынешнего областного административного центра.

 

Рассказывать о В.И.Мощенском - это, значит, рассказывать о дореволюционном городе Актюбинск. Мы должны гордиться тем, что судьба подарила, (а по-другому и не скажешь) нам такого человека. Если бы на житейском уровне существовали табели о нестандартных титулах и рангах, то смело без натяжек ему можно было бы присвоить следующие титульные звания:

ПЕРВЫЙ поселенец г. Актюбинска.

ПЕРВЫЙ гражданин города, родившийся на Актюбинской земле.

ПЕРВЫЙ поселенец, выучивший и свободно разговаривающий на казахском языке.

ПЕРВЫЙ Городской голова, избранный демократичным путём.

ПЕРВЫЙ издатель.

ПЕРВЫЙ журналист.

ПЕРВЫЙ летописец и историк города Актюбинска.

ПЕРВЫЙ руководитель и организатор ПЕРВОГО садоводческого огороднического кооператива.

ПЕРВЫЙ… ПЕРВЫЙ… ПЕРВЫЙ…

Ко всему вышесказанному следует добавить, что закончил он всего лишь курс 2-х классного русско-казахского училища, основанного в 1884 г. в Актюбинске. 85% из того, что мы знаем о нашем родном городе, принадлежит заслугам Василия Ивановича Мощенского. Однако во всём этом есть один парадокс и заключается он в том, что нет в городе ни переулка, ни улицы носящей имя этого человека. Хотя дом, в котором он проживал, существует и поныне. Так что же это был за человек?

 

Из воспоминаний Е.М. Потудиной/Мощенской

"Всё то, что я знаю о Василии Ивановиче Мощенском, особенно когда вопрос касается его детства я, в основном, слышала от моей бабушки Пелагеи Ивановны Мощенской и моего отца Моисея Ивановича. Из их рассказов я поняла, что Василёк рос слабым, часто болел и соответственно имел слабое здоровье. Как я поняла от постоянного недоедания. Дело, в какой-то степени пошло на поправку, когда он со своим братом Ониськом начал посещать солдатские казармы, где им иногда кое-что перепадало из солдатского пайка. Я слышала не один раз, как он говаривал, что - "Вкуснее гречневой солдатской каши ничего в жизни не едал".

Однажды на пути домой их застал большой дождь с грозой. Василий испугался, а может и от слабости, обессилел, и бежать не мог. Тогда старший брат посадил его на плечи к себе и дал ему в руки котелок с гречневой кашей. Случилось так, что Онисько поскользнулся и упал. Василёк, перелетев через голову старшего брата, упал и сильно до крови разбил лицо. Но котелка из рук не выпустил. Братья под дождём как смогли, собрали кашу и только потом прибежали домой. После в одном из первых номеров своего журнала он описал этот случай под заголовком "РАСКВАСКА".

Характер у моего дяди был вспыльчивым и неуёмным. Если он что-нибудь задумывал, то обязательно, даже идя на конфликт с окружающими, добивался поставленной цели. Он никогда не расставался с книгой. Перечитал всё, что тогда можно было перечитать в городе. Не видела только, чтобы он читал религиозную литературу, хотя таковой было предостаточно. Василий Иванович страстно хотел получить образование, из-за чего у них с отцом происходили частые ссоры. Дедушка категорически был против и люто ненавидел "пысарчукив" считая грамотных людей бездельниками и "злодиямы". Наконец, после неудачной попытки поступить в духовную семинарию, дядя ушёл от родителей, не сказав даже куда. Этот поступок родителям принёс много горя.

Все три сына Василия Ивановича: Василий, Яков и Александр погибли на фронтах Великой Отечественной войны. После смерти жены, с которой он прожил 38 лет дядя уезжает на свою историческую Родину Украину и поселяется в Черкасской области, Золотоношевском районе, селе Чапаевка. Там он и похоронен. В 1958 году он приезжал в Актюбинск, приурочив свой приезд к 80-летию города. (Они ровесники). Однако по каким-то причинам у него не сложились отношения с кем-то из руководителей города, и он уехал снова в Чапаевку, как он сказал "дорабатывать" свои воспоминания. На следующий год с ответным визитом, как мы и договаривались, я побывала в Чапаевке. Его мечта пожить в "билой хатке з вышнёвым садыком" осуществилась, но Василий Иванович очень тосковал по Актюбинску. Да и хатка была слишком уж маленькая, больше похожая на игрушечную".

 

"Выжимки" из автобиографии

"Мой отец Иван Антонович Мощен - Мощенский с детства был религиозным фанатиком, ненавидел "панов-дармоедов" и всячески презирал грамотных людей, называя их не иначе как "пысарчукамы". В таком же духе он воспитывал и своих детей боясь, что приобщаясь к грамоте они повязнут в грехах, забросят хлеборобское дело – ибо, как он часто говаривал: "Каждый человек хлеб свой насущный должен добывать собственным потом". Единственно, что допускал он так это учёба в церковно-приходской школе, а из литературы чтение религиозных книг и "житиё святых". Нам он постоянно внушал – человеку достаточно научиться читать молитву и знать "житиё святых" всё остальное один "брэхэньки"…

Мать Пелагея Ивановна тоже была неграмотной, но она понимала жизнь совершенно по-другому, без крайностей и конфликтов. Её принцип: со всеми людьми надо ладить, а грамота может только помочь детям найти своё место в жизни. Однако "правил" в семье всё же отец, и мы с Ониськом учились только две зимы. Дальнейшую учёбу отец категорически запретил. Мать я очень любил, и её настроение воспринимал как благословение. Именно, благодаря её активному вмешательству, после двух зим, когда отец заявил «или» … «или»… он всё же дал согласие на третью зиму. А для того, чтобы полностью закончить курс русско-киргизкого училища нужно было проучиться пять зим. Мать боролась за наше образование как могла. Не прекращая уговаривать мужа, она неоднократно обращалась к почтмейстеру Колыванову и его жене Наталье Ивановне с просьбой повлиять на отца. Именно благодаря постороннему вмешательству, и, разумеется, собственной настойчивости, мне всё-таки удалось закончить полный курс училища. Это здание, кстати, сохранилось до сих пор - угол Карла Либкнехта и Некрасова. Однако проблемы на этом не закончилось. Отец не разрешал заниматься уроками дома.

- На то и школа, чтобы учиться, а дома надо трудиться – говорил он. Мать обычно пряла и ткала при "каганце", стараясь так разместить источник света, чтобы его хватило на двоих. Выполнив отцовский домашний "урок" я тихонько подсаживался к ней и готовил "свои" уроки. Училище я закончил с похвальным листом. Моей заветной мечтой было получить право на занятие учительством. Но отец об этом даже слышать не хотел. Как обычно, бывает в таких ситуациях, подвернулся случай. Моему товарищу Илье Простеву (его картина демонстрируется в музее) удалось поступить в Благовещенскую учительскую семинарию. Посоветовавшись с матерью, и получив её благословение, я решил попытать счастья. Но как туда добраться? По сведениям Ильи там вместе с выпускными экзаменами будут проводиться и приёмные. Я решил использовать религиозный фанатизм отца, придумал и рассказал ему вещий сон. Я знал, что отец делил сны на ангела хранителя и на нечистую силу. Обременённый заботами, я обычно не очень "справный" теперь сдал и вовсе. С подсказки матери (она была в курсе) отец заметил моё состояние.

- Що цэ ты хлопче так змарнив? Мабуть твои кнышки довылы тыбэ?

- Ой, тату, тату, у мэнэ дужэ у грудях болыть. Я нычого ны можу робыты,даже йысты уже ни можу. Думав що пройдэ и ны казав вам, а тыпэр бачу що… так и вмэрты можно. Як ны спасэ Божа матир котору я бачив у сни… то ны знаю що и робыты…

- Кажы, сыну … кажы - подбадривал отец.

- Над нашою хатою выбралася била, била туча, а в тий тучи явылася икона Божои матыри така блыскуча що мои очи закрылись сами… и я почув з нэба голос: - Раб божий Васылю … поклонысь Чудотворной икони Табынской Божой матыри…, то будэш здрав.. Я видкрыв очи и хотив поклонытысь, но билои тучи ужэ ны було…, а була вжэ туча сира…

Наверное, я всё-таки убедительно рассказывал потому, что отец мне поверил сразу и не задавал никаких вопросов.

- Цэ тоби хлопче твий ангел указуе шлях до Табынськой Божой матыри. Я благославляю тыбэ.

А мне только и надо было этого. Расчёт был прост. Используя статус паломника я добираюсь до Благовещенска (Уфимская губерния), поступаю в семинарию, а победителя, как говорится, не судят. О, молодость, молодость…

К группе богомольцев официально был причислен и я. Повесив мне на шею "капшук" с зашитыми тремя рублями отец, благословляя, сказал: - Ты дывысь там хлопче, ци копийка богу на свичкы та на чёрный дэнь. Помолысь за усих нас.

С превеликим трудом я добрался до Благовещенска (Уфимская губерния), но поступить в семинарию так и не смог. Не было мест. О том, что в Табынской я не был, родители узнали очень скоро. Отец мог простить всё, но обман никогда. И я принял решение уйти из дома. Одно дело принять решение на сытый желудок, другое, очутиться среди чужих людей без денег и крыши над головой. "Опомнился" я за 150 вёрст от Актюбинска в Хобдинской волости. Работал аульным писарем, переводчиком, писал всевозможные прошения и т.п. Мне надо было собрать энную сумму денег, чтобы получить образование и выйти "в люди". В какой-то степени я понимал, что причиняю родителям горе, и не сообщив им даже, где я нахожусь. Но … только "в какой-то степени". Потёршись среди людей, я рано начал принимать самостоятельные решения. Да и возраст уже брал своё. Возникало много "непричёсанных" идей, планов.

Опять же случайно я встретился с мировым судьёй Леонидом Ивановичем Васильковским (из ссыльных). Мы разговорились и он принял меня на работу в качестве секретаря и переводчика так как, постоянно общаясь с населением, я уже довольно таки прилично разговаривал на казахском языке. Леонид Иванович проповедовал народничество и на всё происходившее имел собственные взгляды. Этот человек на многое открыл мне глаза и заставил кое-что переосмыслить, в том числе и отношение к родителям. Когда я неожиданно даже для самого себя, женился, я понял, что высшего образования мне не видать дал клятву сделать всё, чтобы в моём родном городе открылось учебное заведение типа учительской семинарии. Этой мыслью я и поделился с Васильковским. Его ответ, если не вылил мне на голову ушат холодной воды, то надолго охладил мой реформистско-юношеский пыл. Он чётко и недвусмысленно заявил:

- Надо, в первую очередь вырвать из рук полиции во главе с уездным начальником право распоряжаться городским хозяйством, а значит и городскими казёнными средствами. Для этого необходимо создать городское самоуправление или что-то вроде него, только тебе придётся принять в нём самое непосредственное участие. Так можно будет осуществить свою мечту. А мечта, для твоего возраста, скажем прямо весьма похвальная и вполне осуществимая. Дерзай вьюноша!

Окрылённый поддержкой я стал действовать. Мысли начали обрастать деталями и дела пошли в гору. К этому моменту с помощью того же Васильковского, я работал уже в городе и имел даже кое-какие знакомства.

Мне шёл 28 год, а я так ничего серьёзного пока не сделал. С чего начинать? Постепенно я разобрался, что уездный начальник больше занимается делами уездными, а город у него на втором плане. Правда, для решения городских дел при нём числятся 5 депутатов, но они, имея совещательный голос, практически, ничего не решают, им начальник даже руки не подаёт. Поэтому, чтобы не быть в зависимости от уездного руководства нужно вырвать из его рук право управлять городским хозяйством. Прав был Васильковский, для этого придётся организовать городское самоуправление. А это значит, прежде всего, надо найти своего сторонника среди чиновников областной бюрократии и обратиться в Оренбург. Я обратился в канцелярию губернатора. Не без подсказки я выбрал кандидатуру Иоселиани, который совершенно неожиданно меня поддержал. Используя отсутствие губернатора, Иоселиани посоветовался с вице-губернатором Мишиным, и дело зашевелилось. Поскольку уездный начальник Людвиг был в отпуску, и его замещал полковник Фёдоров, с помощью городских уполномоченных Мисюрина, Бондаренко и Рудыченко решено было "…признать открытие городского самоуправления в упрощённом виде своевременным".

Предвыборная кампания хотя и не носила бурного характера, но всё же население города разделилось на два лагеря: немногочисленная интеллигенция и простой люд. При "упрощённом варианте" самоуправления низкий избирательный имущественный ценз (в 100 рублей) давал широкий доступ к выборам малоимущим. Одна группа выдвинула кандидатуру в городские старосты Елисеева Андрея Ермолаевича – лесопромышленника (бывший потом городским головой при колчаковцах), а вторая выдвинула меня и служащего Сердюкова – бывшего землероба (запасной вариант), занимавшего должность письмоводителя в канцелярии уездного начальника и имеющего приличный дом.

На 6 мая 1909 г. были назначены выборы первого состава городского самоуправления. В это время город имел 1495 домов, из них каменных 20, деревянных 170, саманных 1395 с населением 11790 человек. Нужно было избрать 12 городских уполномоченных (членов думы), которые потом из своей среды выберут городского старосту. Кандидат от первой группы Елисеев снял свою кандидатуру и не стал баллотироваться в уполномоченные, мотивируя это тем, что быть "старостишкой" в каком-то заштатном городке мало чести. Хотя можно было уже предвидеть, что его не изберут даже в уполномоченные. Однако, несмотря на низкий избирательный ценз 100 рублей (а у каждого ведь имелась хотя бы хата) на выборы явилась незначительная часть населения. Но всё равно выборы состоялись и по большинству голосов в Думу прошли:

Мощенский В.И. – бедняк

Сердюков Я.А. – бывший хлебороб. Работал письмоводителем

Деркунский А. – хлебороб

Потапов Г. – рабочий по вольному найму

Нечипуренко – только что, прибывший с Украины

Стеценко Я.Л. – хлебороб

Неткачёв Л.Д. – хлебороб

Куринов В.Т. – хлебороб

Тениряднев В. – хлебороб

Стрельченко С. – хлебороб

Губайдуллин Х. – торговец.

Забиров К. – торговец.

…На первом собрании уполномоченных старостой был избран, В.И. Мощенский. Чтобы не было никаких кривотолков, в бюллетени были внесены сразу и две фамилии Сердюкова и Мощенского. 1 июля 1909 года он приступил к своим обязанностям. Помощником взял к себе Николая Поролло. Началась борьба крутая и беспощадная. Говорить о взяточничестве и воровстве, это значит, практически ничего не говорить. Достаточно привести один единственный пример, а их, естественно, было много.

Уездный начальник Людвиг оказал любезность своему приятелю железнодорожному врачу Грязлову, зачислив его по совместительству заведующим городской больницей с жалованием 110 рублей в месяц. Сам по себе факт совместительства никакого нарушения закона не содержал. Но Грязлов регулярно получая жалованье, не проявлял никакого интереса к городской больнице. Больных обслуживали акушерка и фельдшер, долго не подозревая, что у них есть главный врач. Наведывался он только в день получки. Получив деньги, Грязлов покупал бутылку любимой начальником мадеры, балычок и надолго исчезал у последнего в кабинете. Конечно, мадера дворянина Людвига интересовала меньше всего. Таких "кормовых" мест у него было несколько. И всё это делалось на глазах у всего города. А что же тогда творили его подчинённые?

Уездное руководство прекрасно понимало, что в случае если будет создано городское самоуправление, то для них не только перекроются все "кормушки", но чего доброго придётся ещё и отвечать. Предпринимались самые энергичные меры, чтобы не только не допустить к власти "мужланов", но и, по мере возможности, замести следы. Что касается Грязлова, то Людвиг составил контракт с ним на 3 года с условием, если тот будет уволен раньше договорного времени, то ему должна быть выплачена зарплата за все три года.

Этот документ по каким-то непонятным причинам был подписан губернатором. Однако в то время, когда городское самоуправление Актюбинска приступило к действию, ушёл на пенсию губернатор Страховский. По этому случаю в Оренбурге был организован пышный бал, на который, согласно статусу, был приглашён и Мощенский.

Василий Иванович зашёл к своему куратору-покровителю Иоселиани. Тот искренне поздравил новоиспечённого старосту, но на вопрос, что делать со сложившейся ситуацией, подумав, ответил:

- Действуете, согласно закону, Василий Иванович, надеюсь, новый губернатор поддержит ваши действия. А что касается моего совета, то тут я сомневаюсь в его целесообразности. Вам на месте виднее.

Он явно уклонился от прямого ответа.

По приезду Мощенский сразу же собрал совет уполномоченных.

- С чего начнём? – задал он прямой вопрос присутствующим. Все молчали. И он предложил составленную лично им бюджетную смету на 1910 год.

Доходы: сбор с городских имуществ и оброчных статей – 25000 руб., торговли и промыслов – 7000 руб., оценочный сбор около 5000 руб., прочие доходы – 22000 руб.

Расходы: Содержание городского самоуправления – 35000 руб., из них староста – 12000 руб., помощник – 6000 руб., счетовод – 6000 руб., кассир – 3000 руб., переписчик – 300 руб., техник по отводу земель/пахотных и огородных (комиссар) - 350 руб., сторож – 180 руб., рассыльный – 180 руб. Наём помещения – 6000 руб., канцелярские и почтовые расходы – 680 руб. На постройку больницы – 10000 руб., на образование – 30000 руб. (в том числе на постройку 2-х начальных училищ). В прочие расходы вошли строительство моста через Илек, услуги освещения, ремонт дорог, содержание больниц. Разницу между доходами и расходами обычно возмещала казна.

Однако над всеми этими проблемам витала главная – из всех детей школьного возраста в городе ходила в школу только четвёртая часть. Мощенский внёс предложение перевести средства, выделенные на строительство храма (5000 руб.) на организацию 2-й смены в школах, особенно в младших классах. Не все уполномоченные проголосовали за это предложение. Трое воздержались. Впоследствии, уездное руководство обернёт этот факт против городского старосты.

На третье собрание уполномоченных был, наконец, вынесен вопрос о казнокрадстве. О том, что такой вопрос готовится, уездный начальник узнал заранее и сфабриковал политический донос. Документ был оформлен по всем правилам со свидетелями и соответственными фактами. Донос Людвиг отвёз в Оренбург лично, но в связи с тем, что губернатора на месте не было, (он знакомился с краем), письмо, соответственно, оставил в Канцелярии. Документ попал вице-губернатору Мишину, который поручил во всём разобраться чиновнику по особым поручениям Иоселиани и доложить немедленно. Тот разобрался, доложил и вызвал в Оренбург Мощенского. Не особенно вдаваясь в подробности, Иоселиани донос разорвал ровно на четыре части и в таком виде отдал в руки Мощенскому. Вопрос был закрыт.

Людвига в скором времени перевели в Раимское укрепление. За поединком старосты и уездного начальника следил весь город. Авторитет молодого руководителя городского самоуправления вырос. К нему стали прислушиваться. И даже предлагать свои услуги вплоть до материальных.

Когда супруга Мощенского узнала, что он сам себе установил месячную зарплату 120 рублей, она категорически с этим не согласилась. Только благодаря обаянию и красноречию Василия Ивановича, семейный конфликт был исчерпан. Оба они прожили вместе в любви и согласии 38 лет. Анюта, так всегда звал её Василий Иванович, умерла в 1937 году во Фрунзе (Киргизия).

Жёсткий контроль над доходами и расходами городского бюджета вскоре принёс свои плоды.

Уже в 1909-10 учебном году во всех существующих в городе детских учебных заведениях были открыты вторые смены, и доступ к учёбе получили почти все, кто хотел учиться.

В 1910-11 гг. в городе было построено 4 типовых здания, отвечающих всем нормам, в том числе и гигиеническим. Были открыты постоянные педагогические курсы.

В 1911 году открыта первая частная женская прогимназия, преобразованная потом в Мариинское училище с правами гимназии.

В 1912 году открыта Актюбинская учительская семинария. Этот день вылился в настоящий городской праздник с многочисленными гостями из Оренбурга.

В 1913-14 учебном году открыто учебное заведение 1-го разряда с правом гимназии.

"Это был – как часто шутил Василий Иванович – лучший подарок, который я сделал сам себе к своему сорокалетию". Хотя до юбилея оставалось ещё работать и работать.

Страницы "воспоминаний" В.И. Мощенского, относящиеся к периоду его деятельности на посту городского головы, дышат искренней любовью к гражданам родного города, к тем, кто искренне желал изменить жизнь людей в лучшую сторону, кто не просто "созерцал", а действовал, проявлял инициативу, несмотря ни на какие преграды и трудности. Объединив общеобразовательную систему города в единое целое, Василий Иванович подбирает на ключевые посты людей, показывающих пример бескорыстного служения благородным общественным идеалам. И такие люди находятся. Своё отношение к внедрению в педагогику всего лучшего и передового Мощенский высказал в одной из многочисленных статей, напечатанной в журнале "Актюбинский городской вестник":

"Недавно новое в системе воспитания детей – физическое воспитание делается для всех школ России обязательным принципом обучения. То, что несколько лет тому назад рассматривали, как оригинальное новшество, теперь рассматривается как один из важнейших факторов воспитания детей. Так называемые сокольские организации среди учащихся имеются уже почти во всех городах России. Сформировалась такая организация и у нас. Новаторами в Актюбинске оказались учительская семинария, городское (Мариинское) училище, где сокольская гимнастика проводится со всей внимательностью и тщательностью. Устроенный в воскресенье сокольский праздник, привлёк весь город, среди которых много было приглашённых. И всё бесплатно. Кажется, не было ни одного человека, который не ушёл бы с праздника восхищённым. Как и во всех городах, публичный сокольский праздник уничтожил предубеждённость тех групп, которые считали "соколов" вредным придатком школы. О сокольской гимнастике те, кто видел её, уже не скажут теперь, что это забава, что это ненужная затея. Нет. Эта гимнастика громадное приобретение наших школ. Это нововведение даст нам сильное, бодрое юное поколение. Принцип "в здоровом теле бодрый дух", ещё недавно оспариваемый, теперь оспариваться не может. Нужно было видеть этих крепких юношей-атлетов и учениц Городского училища, так прекрасно выглядевших, чтобы убедиться в правоте провозглашённого "соколами" принципа. Труднейшие упражнения, требующие большой силы и ловкости, выполнялись с лёгкостью, вызывающей изумление и в то же время чувствовалось, что "соколы" с увлечением проделывают все эти упражнения. Это увлечение передавалось и в публику, которая с захватывающим вниманием следила за каждым движением "соколов".

Вообще, же необходимо отметить, что первый сокольский праздник в Актюбинске прошёл с громадным успехом. Чувствовалось, что много энергии, много трудов и любви вложили в преподавание сокольской гимнастики преподаватели А.А. Курбатов и Л.Н. Тараторина. Нужна громаднейшая воля и энергия, чтобы в такой короткий срок из учащихся семинарии и училища соорганизовать такие великолепные сокольские отряды. Преподаватели оказались на высоте своей задачи. Их "соколы" блистали физической силой, ловкостью и бодрым, весёлым видом. А такие упражнения, как упражнения с шестами, упражнения девочек с флажками, упражнения с копьями и, особенно, пирамиды по своему выполнению были в полной мере безукоризненны. Таким исполнением могла бы гордиться и старая организация "соколов". Многие, уходя с праздника, говорили искренне "спасибо" устроителям праздника Директору Семинарии В.Ф. Каропову и инспектору И.Н. Гречкину, поставивших в своих учебных заведениях сокольскую гимнастику на такую высоту. Во время праздника играли два оркестра музыки, из которых один пожарного общества и другой семинарский под управлением преподавателя семинарии И.П. Словохотова".

В своей заметке, изложенной в стиле тогдашнего времени нет ничего особенного, если не считать подписи автора. У городского руководителя подобного масштаба множество других проблем, кроме внедрения физкультуры в школах. Однако с каким вниманием и любовью, он рассказывает об организаторах и участниках спортивного праздника. Так, может говорить только искренний человек, настоящий патриот своего родного города.

Или, в том же журнале на 21 странице помещён отчёт по устройству благотворительного спектакля в пользу Актюбинского вольно-пожарного общества, данного 12 февраля 1914 г.

"Приход: Выручено от продажи билетов 134 р. 30 к.

Расход: Уплачено авторского сбора 5 р. 50 к.

за расклейку афиш 1 р. 50 к.

за гриммировку 5 р. 00 к.

за устан. декор. 2 р. 00 к.

извозчикам 1 р. 90 к.

за переписку ролей 4 р. 00 к.

мелкие расходы 4 р. 25 к.

Итого: 23 р. 65 к.

Получено чистой прибыли: 110 р. 65 к.

Правление пожарного общества приносит глубокую благодарность устроителю спектакля С.Д. Дядину, а также всем любителям, принявшим участие в спектакле: Г.Д. Геллерлейб, Л.Я. Дейхманн, М.Ф. Дядиной, К.С. Катковой, А.А. Курбатову, Е.В. Макуриной, Н.П. Николаеву, А.А. Сафроновой и И.П. Словохотову.

Председатель правления В.Мощенский

Члены правления: Ф.А. Мещеряков

С.А. Черкасов

Г.Е. Шпицберг"

"Февраля 2 текущего года обществом помощи, нуждающимся переселенцам и киргизам был устроен благотворительный вечер, сбор с которого поступит в кассу названного общества. Вечер дал сбор около 1300 рублей, расходов около 600 рублей, таким образом, очистилось касс общества около 700 рублей. Перед входом в зрительный зал были киоски, великорусская изба, громадные грибы, всё это освещалось электричеством. Программа вечера не обширна, но разнообразна: драматический этюд в одном действии "Фарфоровые куранты", и балетное отделение: "Лезгинка", "Танец куколки", "Русская" и, наконец, модный танец "Танга". Главными устроителями вечера были М.В. Безобразов и Л.В. Яндовский, которым и хочется сказать от "сирых и увечных" русское спасибо!

Председатель Правления Общества:

В.И. Мощенский"

"Городской голова бъёт тревогу

В №1 "Вестника" нами уже указывалось на печальное явление в виде песчаного моря, в которое грозят превратиться все окрестности Актюбинска. И, как бы мы не были привычны к этим пескам, всё-таки, нельзя не содрогнуться пред той картиной, которая, представляется нашим глазам после весеннего половодья: везде, где заливалось водой, образовалось море песку.

ПОСМОТРИТЕ, ЧТО СТАЛОСЬ С ОГОРОДАМИ!

Берега Илека будучи обнажены от лесной растительности, превратились в сыпучий песок. Существовавшие по реке Илек и Каргалке, луга уничтожаются бесследно. Там, где раньше по берегам рек был густой тальник, песчаная почва постепенно закреплялась илом, глиной и чернозёмом, каждая полая вода оставляла массу разных почвоудобрительных веществ, благодаря чему произрастали великолепные луга. Теперь же, когда уничтожали талы, песчаные берега не стали выдерживать напора весенних вод, стали сползать и рушиться всё шире и шире, уничтожая луга. И вот, после нынешней полой воды глазам представляется печальная картина разрушения: река Илек и Каргалка, изменяя свои русла, беспощадно уничтожали на своём пути луговые места, образовав там море песку.

СПРАШИВАЕТСЯ, ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ?

Ведь, если будет так продолжаться, то в недалёком будущем Актюбинск почти с трёх сторон очутиться окружённым песчаными барханами, а о прекрасных лугах останется одно воспоминание, какое осталось теперь о лесной растительности, о "лесных дачах". От этих рек с песчаными берегами можно дождаться такого несчастья, что они не пощадят даже уничтожить луговые участки, полагающиеся в поощрение от казны в поощрение за службу по охране "лесных дач".

Великое разрушение и уничтожение безостановочно продолжается, а делу о передаче городу "лесных дач", к великому прискорбию не видно конца.

Предатель садово-огороднического

общества: Василий Мощенский"

Справка. Первую попытку создать в Актюбинске коллективные сады-огороды Мощенский предпринял осенью 1900 года, выбрав место "под кручей" (Зеленстрой), и, пригласив к себе в "сотоварищи" две болгарские семьи и одну греческую. Тоже из переселенцев. Два года потребовалось, чтобы как-то "определиться", завезти саженцы и т.п. В этих местах никогда не росли плодово-ягодные культуры, поэтому скептиков было, хоть отбавляй. Особенно среди уездных руководящих чинов. Однако, Мощенский, пользуясь своими правами медленно, но верно "проталкивал" идею, несмотря ни на какие препятствия.

В феврале 1911 года городской совет уполномоченных вынес решение о выделении и продаже земельных участков под сады-огороды. По сути, был создан первый садово-огороднический кооператив. Однако, несмотря на многочисленные обещания, уездное руководство, так и не добилось губернаторского согласия на использование земель госфонда. Об этом и говорит в конце автор заметки. Но работа не останавливалась. Оформив участок земли на себя, как частное владение, Мощенский работал сам и заставлял трудиться на участке членов семьи и ближайших родственников. Он верил в здравый смысл и планировал сделать свой участок питомником общего пользования. В частности, из Уральска было доставлено 100 саженцев яблони. А всего к осени 1913 года в питомнике уже принялось более двухсот корней фруктово-ягодных культур. В 1916 году некоторые яблони уже имели завязь, а вишни и ягодники вступили в фазу плодоношения. Виноградные лозы, доставленные из Астрахани, вымерзли. В 1917 году питомник, как "частное владение" начал подвергаться разграблению. А местным властям уже было не до "питомника Мощенского". Поменялись ценности.

В 1917 году все деревья и кустарники были перевезены в коммуну "Сад и огород", где они все и погибли. Земли коммуны располагались между Саздинкой и Дженешке, примерно в нескольких метрах от теперешнего здания областной администрации. Так был уничтожен гигантский труд наших земляков-энтуазиастов. А место "под кручей" некоторые старожилы до сих пор называют "питомником Мощенского".

Листая подшивки "Актюбинского городского вестника" (сохранилось 23 номера в разных местах), можно только удивляться трудолюбию и разносторонним интересам этого человека. В одном номере он блестяще описывает мусульманский праздник "Сабантуй". В другом – в лёгкой форме рассказывает о забавном "приключении" одного из жителей города.

"Местный мещанин Н. Марченко 65-летний старик, недавно женившийся вдовцом на вдовушке средних лет, будучи недоволен женой за то, что она не имеет к нему горячей любви, в припадке ревности изрубил ей голову лопатой. Изувеченная женщина поступила в городскую больницу на излечение.

Марченко, узнав, что за больную придётся платить по 50 копеек в сутки, начал настаивать на том, чтобы поскорее выписать больную. Врач запротестовал, не находя возможным выписать не оправившуюся ещё больную.

Но Марченко не унимался.

На днях он снова вернулся за больной, которая в это время с трудом прохаживалась. Увидев больную на ногах, Марченко воскликнул:

- О, та тэбе, я бачу, бисову доч опять можно знова "погладыть" лопатою!

Возмутившийся до глубины души врач не мог удержаться, чтобы не высказать своего негодования:

- Послушай, человек, как тебе не стыдно, как тебе не грех, так относиться к больной, которая так пострадала от твоих рук и ты же вместо того, чтобы утешить её попросить у ней прощения – снова позволяешь её терзать.

- Так ий бисовой и нада, - последовал ответ… "утешил"…

В данное время этот "герой" нашёл себе успокоение: "утешился" за решёткой в арестном доме, куда попал на два месяца по обязательному постановлению Тургайского Губернатора за хулиганство. Жалеть не приходится. Чего искал, то и нашёл.

В Актюбинске, кажется, обязательное постановление за хулиганство применяется первый раз и, кажется, попало как раз в центр".

Понимаю, разделяю, объясняю и отвечаю на закономерный вопрос некоторых наших читателей: "Неужели не нашлось другой более подходящей темы для разговора? Подумаешь, хулигана посадили на два месяца! Не легковесно ли для повести?" Ни то, ни другое, ни третье.

Если Вы законопослушный гражданин нашего родного города, если Вы настоящий патриот, то не только согласитесь со мной, но и поддержите меня, ознакомившись с предлагаемыми двумя документами: с одним Вы уже ознакомились.

1913 год. Город Актюбинск с населением в 15000 душ. 19 кабаков, 6 учебных заведений, 1 полицейский участок, 12 жандармов, железная дорога, 2 больницы, 1 фельдшерско-акушерский пункт, 1 арестный дом, 2 ресторана, 1 неофициальный публичный дом.

Если учесть, что Постановление Тургайского губернатора о борьбе с хулиганством вышло в январе 1913 года, то в июле того же года в городе Актюбинске зарегистрирован первый и пока единственный хулиган, Н.Марченко, который посажен на два месяца в арестантский дом, рассчитанный, кстати, на четырёх человек.

 

Из воспоминаний журналиста, старожила города Николая Алексеевича ДЕДИКОВА

Мне хотелось бы свои воспоминания начать со слов, которые всё чаще и чаще приходят в голову: АХ КАК ГОДЫ ЛЕТЯТ...

Вот и мне уже пошёл 84-й. Страшно даже представить, что я уже на два года пережил Л.Н. Толстого, моего любимого писателя. В юности он ассоциировался в памяти как самый старый человек планеты. О молодость, молодость... Как часто ты не ценишь того, что имеешь, и того, что происходит вокруг тебя.

В 1947 году я, молодой фронтовик в прошлом сельский учитель, по воле судьбы ставший корреспондентом областной газеты "Актюбинская правда" получил от корреспондента этой же газеты Ф.Терещенко свёрнутую треугольником записку, которую сразу как следует даже не прочитал. А ведь автором её был Василий Иванович Мощенский – первый человек, родившийся на Актюбинской земле, первый гражданин города. Ему в то время было ПОЧТИ столько же, сколько мне сейчас. Записка была составлена в нестандартном стиле.

- Стихотворение, так себе - подумал я, но о том, что написано оно было искренне и в доброжелательном тоне сомневаться не приходилось. О Мощенском я много раз слышал, но чтобы он приглашал меня на встречу, как-то даже не представлялось.

Однако, в назначенное время, я уже был на месте по указанному адресу на квартире у Ф. Терещенко. Там же находился и автор вышеупомянутой записки. Морщины его лица то и дело сглаживались доброжелательной улыбкой, а разговор постоянно дополнялся шутками. Этот человек не просто дружил с юмором, он был его частью. Отсюда и стиль написания записки:

Товарищу Дедикову Николаю Алексеевичу!

Я восхищен Твоими стихами. Чувствую родство между нами,

Я уж состарился – Ты молодой, хочется мне поговорить с Тобой.

Безмерно буду рад видеть Тебя вечером на квартире у себя.

Если возражений у Тебя нет, прошу с Федей передать мне ответ.

Хоть на дворе мороз крещенский, однако, шлю привет…

В. Мощенский.

1947 г.

В разговоре он мне сообщил. "Я хорошо знаю, Твоего отца Алексея Тимофеевича, а особенно зятя вашего Петра Ивановича Каюдина. А Вы, молодой человек, в ту бытность были мальчуганом. Но дело, конечно же, не в этом. Я пригласил Тебя…"- и он вкратце поведал мне историю своих "ВОСПОМИНАНИЙ" об Актюбинске, о первых его жителях, о своей работе в городском управлении. Надо сказать его рассказ меня заинтересовал, но я пока не понимал, к чему он клонит. После второй или третьей рюмки он вдруг как бы оправдываясь, сказал:

– Ты уж извини за моё "записочное" рифмоплётство, ну не дал мне Господь поэтического таланта, не дал… Считай, что это была шутка причём экспромтная. Я больше увлекался прозой, да и то исторической больше.

Он подошёл к тумбочке взял в руки лежащую на ней папку и, не развязывая тесёмок, сказал:

- Вот оно, моё детище, которому я посвятил немало бессонных ночей и полных раздумий. В этой папке сконцентрированы, практически, все свободные часы моей жизни. Недавно эту рукопись я возил в Москву в издательство "Молодая гвардия". Литературный рецензент дал о моей работе, в общем-то, неплохую оценку, но обратил внимание на отдельные шероховатости языка, на композиционную несбалансированность. Мы разговаривали с ним более часа. Заметив на моём лице некоторую растерянность, он подвёл итоги: вашей будущей книге требуется настоящая литературная правка со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поищите специалистов у себя. Это для вас лучший вариант. Легко сказать поискать у себя. Я уже говорил с мужем Вашей сестры Анны Петром Ильичом Житниковым. Он ведь один из лучших преподавателей русского языка и литературы в городе. Он мог бы конечно, но Петр Ильич сослался на большую занятость, отказал. Мне подсказали твою кандидатуру, и я решил переговорить с тобой. Кстати я давно слежу за твоим творчеством. У тебя неплохо получаются стихи, может, рискнёшь?

Если сказать откровенно я очень растерялся.

- Предлагаю паритетные начала - предложил Василий Иванович, - пусть станут авторами и Мощенский, и Дедиков. Я немного уже разобрался и представляю теперь, сколько здесь работы. Не спеши с ответом. Познакомься с материалом и прими решение. Тебе как говорится и карты и рукопись в руки.

Я полистал рукопись, не особенно вникая в суть. Меня терзала мысль - ну если Житников не смог, то, что могу сделать я, начинающий журналист, хотя объём работы я тогда представлял себе очень даже смутно. Так что порадовать старика ничем не смог. Сославшись на частые командировки и занятость, я тоже отказал. Мощенский уговаривать не стал и, как мне показалось, с доводами согласился. По крайней мере, мне так показалось. 0днако, по-мощенски улыбнувшись, сказал: "Ну что ж вольному воля". Разговор наш продолжился, но уже на другие темы. Затем я вежливо откланялся, поблагодарил хозяйку за вкусное угощение и отправился домой. С тех пор Мощенского я не встречал. Слышал только что он уехал из Актюбинска.

Прошло более полувека. Я не раскаиваюсь в своём отказе доработать рукопись. Вряд ли я тогда смог бы выполнить эту работу на должном уровне. Упрекаю себя в другом: в инертности, равнодушии к такому человеку, невнимании вообще к пожилому человеку. Он ведь нуждался в МОЕЙ помощи.

Будь это сегодня, сколько бы задал я вопросов ему. Ведь передо мной стояла ЖИВАЯ В ЕДИНСТВЕННОМ ЧИСЛЕ ИСТОРИЯ города, а я не воспользовался этим. Молодо-зелено.

Берегите время, ребята! Оно быстротечно и безжалостно.