О городе. О ниве. О хлебе насущном.

О городе. О ниве. О хлебе насущном.

Норма пахотной земли на каждого актюбинца. Амбра для общественной засыпки. Сколько стоит десятина? Куда девать зерно? «Помха», саранча, суслик, суховей и т.д.

Одна десятина "городской" земли давала в среднем 120-150 пудов ржи. Один пуд пшеницы стоил 30-35 коп., проса - 7-10 коп., 1 фунт хлеба - 2-5 коп., 1 фунт мяса - от 7 до 15 коп. Цены на продукты постоянно менялись. Всё зависело от того: урожайный или неурожайный год. Так, наш актюбинец Т.И.Устинов в 1891 году составил себе материальное обеспечение на всю свою жизнь тем, что в предыдущем 1890 году закупил просо по 5-7 коп. за пуд, потом продал по 3 руб. за пуд. Лечение в городской больнице -50 копеек в день, на всём казённом. Общую ситуацию бытовых и прочих услуг можно определить по такому объявлению:

"Номера "Бахчисарай"

Б.Г. Баязитова (мещанская сторона близ базара)

Комнаты хорошо меблированные, светлые и сухие, имеется кухня.

Цены от 60 коп. до 1 руб. 50 коп. в сутки, помесячно по особому соглашению. Для приезжающих на лошадях имеются навесы, каретник и водопой из колодца".

Бедствия предыдущих лет от неурожая заставили администрацию озаботиться устройством в Актюбинске хлебозапасного магазина.

Уездный начальник Ревякин на основании распоряжения военного губернатора ген.- лейтенанта Барабаша в начале 1895 года предложил мещанскому старосте "озаботиться внесением на обсуждение общества вопроса об обеспечении продовольствием на случай неурожая путём засыпки хлебного магазина". Это предложение общество мещан приняло с большой готовностью и сейчас же постановило "Приговор от 28 февраля 1895 года:

1. - участниками составления продовольственного запаса подчинить мужской пол каждой семьи с 15 до 60 лет;

2. - нормою ежегодного взноса на пополнение запаса установить для каждого участника в два пуда ржи или пшеницы".

Амбар для общественной засыпки был выстроен на средства земства при некотором содействии общества мещан в виде бесплатной подвозки строительных материалов.

Таким образом было положено начало образования народного продовольствия, принёсшего много пользы в последующие тяжёлые годы.

Когда через Актюбинск прошла железная дорога, надобность в хлебозапасном магазине миновала, и в 1907 году наличный хлеб был переведён на деньги, которые сначала выдавались в ссуду мещанам, а затем с 1909 года выдача ссуд прекратилась, и деньги хранились, как запасной фонд мещанского общества. Потом этот амбар служил уже не для хранения хлебных запасов, а был приспособлен городом под жильё и сдан тюремному ведомству в аренду за 1400 руб. в год.

Выше было сказано, что плата за землю хотя и была установлена, но как таковая не взималась до 1892 года. В дальнейшем было видно, что и после этого уездный начальник обращает внимание, что "находящаяся в пользовании актюбинских горожан земля не приносит городу надлежащих денежных выгод, хотя выгоды эти ежегодно предусматриваются городскими росписями назначением налога в 50 коп. за десятину".

Но вот постановляется новый журнал по городскому хозяйству, в котором говорится, что "во всестороннем обсуждении причин неуспеха в городском хозяйстве выяснилось, что главными причинами последнего являются: с одной стороны, отсутствие ближайшего надзора за сказанным хозяйством, с другой – полный провал пользования землёй, растянутой на значительное пространство и вытекающая отсюда бесконтрольная распашка». Поэтому решили упорядочить этот вопрос путём размежевания всей городской земли на 4-ре поля, а последние на отдельные карты, сдавать с торгов и не допускать самовольной распашки, а производить отвод каждому пахарю через особого стражника при участии выборных от общества. Виновные в самовольной распашке подлежат штрафу в 5 руб. за десятину с отобранием посева в пользу города".

В конце концов, все обязанности по отводу пахотных земель и взысканию платы в пользу города на долгое время были возложены на мещанского старосту при участии городского комиссара, каковым почти беспрерывно в течение 16 лет состоял Г.П. Потапов, нёсший также отчасти обязанности городского техника в отношении разбивки и отвода дворовых мест.

Пахотная площадь была разбита на 4 поля: к Югу два и два к Западу под названиями: а) за рекой Тамдой, Среднее поле; б) за рекой Саздой и за рекой Женешке. Впоследствии было образовано ещё одно поле за рекой Илек, но на этом поле удобной земли было очень мало. Вообще городские земли к Северу и Востоку представляют собой сплошной песок, удобный только для посева бахчей и отчасти проса. Но в том и другом случае требуется преимущественно целинная земля или, в крайнем случае, залежная. Были случаи, когда посеянное за Илеком просо на мягкой песчаной земле вместе с пашней переносилось ветрами и свирепыми бурями на другое место, образуя песчаные перевалы. В то время как земли городского отвода удобнее для земледелия к Югу и Западу, земли – за пределами городского отвода – казахские, наоборот, удобнее к Северу и Востоку.

Сначала пахали за рекой Саздой и рекой Женешке, а затем запашки перенесли за Тамду и среднее поле, так как земля в первых двух полях распахивались уже три года кряду. Между тем, эти два поля оказывались по площади гораздо меньше двух первых, а потому оказалось невозможным, сохранить прежнюю систему отвода земли каждому в той мере, какая им предъявлялась, так как при этой системе земля была бы использована богатыми в ущерб бедным. Ввиду этого решено было отводить каждому под яровой посев не свыше пяти десятин и лишь по окончании всего отвода допустить прирезку и сверх нормы. Таким образом, свободное пользование городской землёй по принципу «кому сколько угодно» стало сокращаться.

Для тех, кто не проникался бытовыми условиями первых поселенцев, может показаться непонятным, почему это первые поселенцы не умели использовать такую "ширь, гладь и Божью благодать" в привольных степях, почему никто из них не составил себе состояния до последнего времени. Другие же, являясь "авторитетными" исследователями края, позволяли заявлять: "Поселенцы-хищники, расхищающие казахские земли без особой на то нужды". На чём же было основано такое мнение? На том, что люди эти не могли проникнуть в корень жизни поселенца-земледельца, не могли полностью изучить условия местной жизни.

Первый поселенец не мог быть хищником с когтями, а, наоборот, он вообще не имел даже целых когтей, обломав их в тяжёлом, непосильно земледельческом труде, добывая себе кусок хлеба насущного.

На заре нашей степной Тургайской жизни первый поселенец являлся в то время не хищником, а первым цивилизованным обработчиком веками пустовавших земель, первым искателем всего "доброго и разумного": он первый положил начало культурного земледельческого хозяйства, он первый в глухой степи, где парили только степные орлы, провёл борозду и положил начало культурной цивилизованной жизни, постепенно закрепляя её и увлекая за собой местное коренное население.

Правда, выше было сказано о том, что русские не клали на руку охулки, изощряясь отрезать площадь арендованного участка, насколько это было возможно больше. Но ведь это изощрение взаимное: местные жители, в свою очередь, тоже всё время изощрялись, чем бы тоже поживиться. Это естественные общечеловеческие отношения. А всяческие подачки, "магарычи", разные другие "задабривания" – разве они не могут окупить того, что земледелец изощрился "урвать".

Если мужик делал поступки, на поверхностный взгляд, кажущиеся хищническими, стремился распахивать больше и больше целинной земли, то, если вникнуть и уяснить те причины, которые его побуждали к этому, без сомнения найдётся очень много причин, оправдывающих эти поступки. Сплошь и рядом мы видим, что земледелец при самых благоприятных, казалось бы, условиях пользования землёй всегда оставался беден и еле-еле перебивался с хлеба на воду: значит, в этом и кроется какая-то ГЛАВНАЯ причина, когда человек работает не покладая рук, "расхищая" землю, а всё же полуголоден. А при таких обстоятельствах есть ли у него возможность размышлять о разных плодосеменах, всяких моралях, в то время, когда на рынке имеется единственный спрос только на пшеницу и то по такой цене, что "овчинка выделки не стоит" – 25-30-35 коп. за пуд. Ведь это хорошо рассуждать, когда человек этим путём выбирается из гнетущей нужды, а не наоборот. Допустим, он вместо пшеницы посеет просо, опять всё те же 5-7 коп.за пуд. Да и то спросу нет. Какая уж тут мораль, можно ли вообще существовать? То же самое с овсом, рожью и пр. хлебами, на которые нет спросу на местном рынке, а возить в Оренбург накладно. С выгодой в Оренбурге "идёт" только "кубанка". В Оренбурге был некоторый расчёт сбывать пшеницу ещё и потому, что там деньги "получались кучей", тогда как на местном рынке население покупает пудиками да фунтиками. Бывало, возвратившиеся из Оренбурга продавцы пшеницы удивляются тому, что, сколько бы на базаре хлеба ни появлялось, весь "под метёлку" закупается. Могли ли в то время поселенцы представить себе, что не так далеко то время, когда и в Актюбинске также "под метёлку" будут закупать на базаре десятки вагонов хлеба.

Кроме, так сказать, основных причин, было много ещё и придаточных или косвенных, мешавших поселенцам упрочить своё благосостояние. К числу таких причин, между прочим, относятся и такие (периодические засухи (суховеи), суровые малоснежные зимы, (особенно влиявшие на озимую рожь), истребление хлебов разными вредителями, как-то: кобылкой и сусликами и, наконец, "помхой" - особым видом тумана, очень едкого, способного за короткий срок погубить вообще некоторые виды хлебов (преимущественно пшеницу и рожь) на большом пространстве.

Кобылка появляется периодически на 2-3 года, а затем исчезает, а на её место внедряется другой вредитель – суслик, и, наоборот, при исчезновении суслика появляется кобылка.

Вегетационный период в степи очень короток и находится в прямой зависимости от количества выпадавших осадков в нужное время. Малейшее отступление от этого влечёт неминуемый недород или даже неурожай хлебов и трав потому, что при ранних дождях вода по мёрзлой почве стекает в овраги, не успев напитать почву на достаточную глубину, а при поздних дождях при громадной испарительной поверхности вода быстро испаряется и не приносит почти никакой пользы, наоборот, нередко приносит вред (сваривает растения, как в горячей воде).

Господствующим ветром является прежде всего сухой северо-восточный ветер, так называемый суховей, почти постоянно дующий, и только весной или осенью на короткое время сменяющийся влажным юго-западным ветром.

Этим объясняется то явление, что в степи почти никогда, даже в долинах вблизи рек не бывает рос. Помхи актюбинцы не знали долгое время, и только, кажется, первый раз она появилась в 1894 году.

Случилось это как-то неожиданно. В один из праздников хуторяне сошлись "побалакать". День был жаркий. Неожиданно южная часть неба стала заволакиваться мглой. Через какое-то время мгла закрыла и солнце. Никто, может быть, и не обратил бы серьёзного внимания на это событие, если бы не дед Поролло.

- Оцэ, бачтэ хлопци "мглу"? Цэ погыбиль на хлиб. Такэ було у нас в России. Писля цэи мыгычкы появылась якась ржавчина и у колоску замист зырна оказався пшык.

Опасения деда Поролло оправдались. В том году у всех злаковых действительно вместо зерна в каждом колоске вырос "пшик". Помха периодически повторяется во всех районах уезда. Главное - никто не знает, что это такое и как с этим бедствием бороться.

Периодические неурожаи хлебов при отсутствии всякого запаса, как правило, сразу отдают земледельца в кабалу местным "паукам"-ростовщикам, ссужавшим деньги за 40-60%.

Но как можно сделать запас хлеба, если все земледельческие работы выполняются только собственными руками, так как наёмных рук мало, или их нет вовсе.

Бахчи в Актюбинске всегда родились на славу, и арбузов практически некуда было девать. Поскольку сладости большинству жителей были не по карману, из арбузов научились варить мёд, причём многие даже с заготовкой на дом. Вялили дыни, сушили чёрный паслён и т.п. А тыквы в некоторых семьях могли храниться от урожая до урожая.

Казалось бы, кроме земледелия можно было бы с успехом заниматься скотоводством, но, во-первых, первые поселенцы были прирождёнными хлеборобами, предпочитавшими земледелие другим занятиям; во-вторых, суровые зимы и постоянный падёж скота противодействовали развитию скотоводства. За последнее время, когда в изобилии появились сенокосилки и другие конные агрегаты и многие сумели обзавестись ими, положение изменилось. В дело пошло ковыльное сено, которое до этого практически было недоступным. Да и климат стал помягче. Кроме всего этого, падёж скота уменьшился за счёт улучшения ветеринарного надзора.

Посмотрите-ка на скотоводов - новочеркассцев (Оторвановка). У них от гуртов дворы ломятся. А раньше прибывшие в 1886-87 гг. астраханцы и донцы, у которых имелись табуны рогатого скота до 100 и более голов, а также отары овец до 300 и более голов, в конце концов, не выдержали и, потеряв значительную часть табунов, переселились в Семиречье и Сыр-Дарьинск. Как-то Чумак, Глим, Суровкин и т.д. пробовали было со скотом отправляться в Карабутак и даже в Тургай - ничего не вышло. Одно только: скот зимой погибал и стада уменьшались.

С проведением железной дороги положение изменилось. Раньше поселенцы буквально задыхались от нужды: сеяли только одну пшеницу, так как на другой хлеб не было спросу на местном рынке, благодаря отсутствию чередования посевов земля быстро истощалась и становилась малоплодородной. Но после трудной многолетней борьбы с различными бедствиями первый поселенец, в конце концов, дождался улучшения своего быта – стал сеять с выгодой не только пшеницу, но и другие, не имевшие ранее спроса хлеба, просо, ячмень, овёс и так далее. На всё появился спрос, и всё стало иметь цену. Культура земледелия медленно, но верно выросла, облегчая жизнь земледельцев. Наконец-то они смогли облегчённо сказать: "А всё-таки мы победили"!

Некоторые из первых поселенцев-мещан впоследствии переехали в создающиеся посёлки и стали там одними из уважаемых и богатых людей. Это – Максименко, Шаповалов, Михайлюк, Сигалаев, Деревянко и другие. С проведением железной дороги положение изменилось. Раньше поселенцы буквально задыхались от нужды: сеяли только одну пшеницу, так как на другой хлеб не было спросу на местном рынке, благодаря отсутствию чередования посевов земля быстро истощалась и становилась малоплодородной. Но после трудной многолетней борьбы с различными бедствиями первый поселенец, в конце концов, дождался улучшения своего быта – стал сеять с выгодой не только пшеницу, но и другие, не имевшие ранее спроса хлеба, просо, ячмень, овёс и так далее. На всё появился спрос, и всё стало иметь цену. Культура земледелия медленно, но верно выросла, облегчая жизнь земледельцев. Наконец-то они смогли облегчённо сказать: "А всё-таки мы победили"!